— По крайней мере, травить в мое время завистник не рискнул бы. У нас такое преступление легко раскрывается. И вылечить отравленного человека почти всегда удается. Главное — не опоздать.

— Да, у вас там хорошо, — вздохнул Бенвор. — Жаль, мне не суждено увидеть этот благословенный, счастливый мир.

Джелайна скептически хмыкнула и открыла было рот, собравшись что-то возразить, но промолчала. Олквин был признателен ей за это. Несбыточное должно казаться идеальным, иначе какой смысл мечтать?

За ночь первый шок прошел, обиды братьев друг на друга улеглись, и ситуация предстала во всей своей ужасающей безысходности. Утром Ланайон добился аудиенции у принца в попытке хоть что-то исправить, но вместо этого окончательно убедился в том, что Майрон настроен предвзято и глух к любым доводам. Барону дали понять: если дипломаты откажутся ехать в Анклау, это будет воспринято, как сговор с врагами и саботаж мирного договора, что приравнивается к государственной измене и карается смертью на плахе. Посоветовавшись, участники посольства решили покориться судьбе и поехать. Надежды на то, что бангийские наемники пощадят мирных парламентеров, было немногим, но больше. Если бы не отправляемый с ними инспектор приграничных гарнизонов, которого соседи давно люто ненавидели, дипломатическая миссия могла бы даже удаться.

Когда барон вернулся домой, его ждала еще одна плохая новость. Герцог Вэйнборнский известил их, что разрывает помолвку.

— Неужели Гонте поверил сплетням? — огорченно заявила Веанрис.

— Это здесь не при чем, — мрачно ответил Ланайон. — Он вовсе не глуп и тоже понял, что у Бенвора почти нет шансов вернуться. Будь Рунхис здоров, сделал бы вид, что ни о чем не слышал. Но время его поджимает, а свадьбу из-за сплетен все равно пришлось бы передвинуть. Уверен, он сегодня же пошлет приглашение другому претенденту.

— Леаншен тоже жаль, — вздохнула баронесса. — Она успела влюбиться, а теперь ее выдадут за другого. Господи, сколько же еще людей станут несчастными из-за этой вашей проклятой политики?!

Бенвор едва обратил на это внимание. До герцогини ли теперь? Капитана не оставляло жуткое чувство, что вся их налаженная жизнь катится в пропасть. Как будто страшная, неодолимая сила, вроде огромной волны, подхватила его с братом и тащит, сметая на своем пути все, чего они добились за эти годы. Изредка на юношу накатывало безотчетное состояние тревожного отчаяния и, безошибочно определив его источник, он теперь ни на минуту не отпускал от себя Джелайну. Его уже не волновало, что подумают окружающие, заметив, что он все время держит ее за руку. Так было легче, спокойнее. Женщина тоже осунулась за ночь, но ее присутствие помогало пересиливать сдавившее сердце предчувствие неотвратимой беды.

— Я подвел вас, леди, — виновато говорил Олквин. — Обещал помощь, защиту, а сам… Если что, оставайтесь с Веанрис и детьми. Им тоже понадобится поддержка.

— Могли бы и не напоминать, — упрекнула она. — Это же ваша семья.

Днем в замок пришли отпросившиеся из караула Уилкас и Хоркан. Джелайна хотела оставить друзей втроем, но Бенвор вцепился в нее и не позволил уйти.

— Говорят, ты соблазнил принцессу, — поделился новостями Хоркан.

— Только запутались, которую, — подхватил Уилкас.

Бенвор невесело усмехнулся. Дочери Майрона и Одиллы было всего двенадцать лет.

— И ту, и другую, — съязвил он. — Причем, обеих сразу. Расскажите там, добавьте от себя пикантных подробностей. Мне уже нечего терять.

— Мы едем с тобой, — посерьезнев, заявил Воллан.

— Зачем? — взвился Олквин. — Вас еще там не хватало!

— Будем охранять, — пояснил Хоркан.

— Состав посольства утвержден, и на границе его проверят. Вы все равно ничем не поможете. Не впутывайтесь в это дело.

Друзья пытались уговаривать, но капитан был непреклонен.

— Так в Анклау уже знают, кто именно к ним едет? — ужаснулся Уилкас.

— Ну, теперь-то Холмуш Виркен точно с тобой поквитается, — горестно вздохнул Тиви.

— Кто это такой? — спросила Джелайна.

— Начальник королевской стражи, — пояснил Бенвор. — То есть, это теперь он начальник, а два года назад у нас с ним была крупная стычка на границе. Виркен грозился при новой встрече вырвать мне сердце.

— Ох, ну ты нашел, о чем рассказывать даме! — спохватился Воллан.

— Ничего, — еле слышно выдавила женщина. — Не беспокойтесь обо мне.

Получив от друзей кучу подбадривающих напутствий и пожеланий удачи, Бенвор проводил их до ворот. В это время в Олквинау заехал один из послов, Китленси. Сдержанно поздоровавшись с домочадцами, Китленси негромко предупредил братьев:

— Все готово. Выезжаем утром. Постарайтесь выспаться… если сможете.

У Веанрис началась истерика.

— Я возьму детей и пойду к принцу! — кричала она. — Брошусь в ноги Одилле!

С трудом успокоив жену, Ланайон увел ее наверх. Бенвор с отчаянием спросил бледную Джелайну:

— Вы всегда находили ответы на любые мои вопросы. Придумайте, как нам быть?

Женщина беспомощно развела руками.

— Не знаю. Не ехать. Отправиться и вернуться. Якобы отряд не пропустили через границу.

— Не выйдет, — с горечью промолвил капитан. — Нас там уже ждут. Ну просто заждались.

Бенвору все-таки удалось ненадолго забыться без сновидений. Проснулся он оттого, что рядом кто-то плакал. Джелайна среди ночи пришла к нему и села рядом.

— Нельзя ехать, — разобрал он сквозь сдавленные рыдания. — Ни в коем случае нельзя!

Юноша обнял ее и принялся утешать, гадая, что же такого ужасного явило женщине ее очередное предчувствие, что не выдержали даже закаленные в рейдах нервы. Как обычно, настроение Джелайны передалось и ему, и теперь капитан за двоих боролся с нахлынувшей паникой.

— Будет что-то жуткое, — всхлипывала она. — Просто кошмарное. Мне никогда еще не было так страшно! Даже когда уходила от ядерного взрыва.

— Ну не надо так, хватит, — неловко уговаривал Бенвор, машинально гладя ее по спине, и совсем некстати обращая внимание, что под пушистой шалью на ней только тоненькая льняная рубашка. Казалось, что тепло тела, не сдерживаемое ничем, само перетекает в ладони. Он наклонил голову к шее женщины, вдыхая запах ее кожи. Джелайна обвила его руками, продолжая невнятно шептать:

— Прошу тебя, не езди туда. Что мне тогда делать? Не бросай меня в этом мире одну.

Бенвор стиснул ее крепче и прижался губами к теплой ямочке над тонкой ключицей. Джелайна умолкла, замерла, и вдруг вцепилась в него так, словно старалась удержать рядом, уберечь от страшной участи. А потом принялась быстро целовать его всюду, где могла дотянуться — в глаза, лоб, щеки, губы… Бенвор подхватил ее на руки и уложил рядом.

На этот раз ему уже ничто не могло помешать — ни холодный снег, ни хитрые застежки, ни нелепые законы далекого мира, ни поблекшая за год тень двойника. Да никто и не останавливал. Ее тепло и прежде было для Бенвора просто чудом, но сегодня ему казалось, будто только теперь он почувствовал себя по-настоящему живым. Словно что-то неуловимо сдвинулось где-то в душе, и наконец-то встало на нужное место.

А потом Джелайна снова расплакалась, и Бенвор успокаивал ее, как мог, пока она не уснула. Долго-долго, пока не начало светлеть за окном небо, смотрел на нее, спящую, в слабых отблесках камина, и никак не мог насмотреться на ее лицо, за год незаметно ставшее бесконечно родным и дорогим. И по старой аксиоме печенкой чуял, что раз злодейка-судьба так расщедрилась, то это — теперь уж точно конец всему.

Глава 27

Путь до Анклау прошел, как в тумане. Участники посольства почти не разговаривали между собой. Каждый был погружен в свои невеселые думы, и всю дорогу над небольшим отрядом словно нависала мрачная туча.

Бенвор мысленно снова и снова возвращался на несколько часов назад. Ему не удалось больше заснуть, и утром он тихо ушел, стараясь не разбудить Джелайну. Юноша не хотел, чтобы она снова плакала, прощаясь с ним. Все, что он смог себе позволить — обнять ее напоследок и запомнить это прикосновение.